НАЧАЛО. Как это было, кто — мы, кто виноват и что делать.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ОБЪЕДИНЕНИЕ "ЖЕНЩИНЫ ЕВРАЗИИ", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ОБЪЕДИНЕНИЕ "ЖЕНЩИНЫ ЕВРАЗИИ."
В далеком 2006 году наша организация «Женщины Евразии» выполняла небольшой проект в Доме ребёнка. Проект назывался «Детки в клетке» и был посвящен, как это называется по-канцелярски, «социализации детей-сирот». А попросту – мы открывали детям из Дома ребёнка мир за границами участка, обнесенного забором-клеткой. Мы водили их гулять в соседние дворы, катали на троллейбусе и на лошадях, вывозили в деревню к овечкам, собачкам и курочкам… Устраивали праздники примерки платьев и подстрижки приглашенным парикмахером, дарили собственные альбомы с фотографиями – первую личную вещь. Поскольку такой проект был первый в области и очень прошумел, мы стали известны широкой публике. И известность эта обернулась для нас неожиданно и судьбоносно.
К нам обратилась молодая печальная женщина, бывший детский врач и владелица небольшого магазина развивающих игрушек. Она поведала нам истории детей, находящихся в больницах без мам, одиноких и заброшенных. С трудом сдерживая слезы, Яна Захарова, а именно так зовут эту женщину, описывала день этих малышей приблизительно так. В ШЕСТЬ УТРА щёлкает выключатель в палате. Зажигается свет. В ШЕСТЬ ВЕЧЕРА выключатель щёлкает второй раз: свет гаснет. Вот и вся жизнь. Кормят их разведённым картофельным пюре, из кроваток не вытаскивают. Они раскачиваются там целыми днями, сосут пальчики, таким образом развлекая себя. Госпитальный синдром называется. Спят на мокрых пелёнках, сбившихся с клеенок, даже не плачут. Все равно никто не подойдет. Палаты эти можно обнаружить по запаху… И так месяцами, а иногда и годами. Есть два мальчика Богдашка и Сереженька. Они совсем бледненькие, до синевы. И они УХОДЯТ уже…
Яна с подругами обнаружили этих детей, когда лежали в соседних палатах со своими. Стали носить в больницу памперсы, питание, игрушки… Оборудовали мягкую игровую комнату. Но дети как лежали, так и лежат, как угасали, так и угасают… Ни в каких начальственных кабинетах Яну не принимали, её не слушали и даже не слышали. И она решила обратиться к нам, в правозащитную организацию, которая так эффективно поработала в Доме ребёнка, что сначала на неё топали ногам, а потом обнимали и говорили огромное спасибо…
Делать нам было нечего. Пришлось принять из рук Яны этих детей. Сначала мы изучили проблему, поездили по детским больницам города, обнаружили, что почти во всех есть одинокие дети. Где-то они лежат в отдельных палатах, где-то — в общих. И бывает так, что женщины, лежащие в этих палатах с детьми, выставляют кроватки с отказничками в коридор, чтобы те не мешали своим плачем их родным детям… Трудно поверить в это сейчас, как и в разведённое картофельное пюре, присохшие фекалии в горшках, облезлые стены, ветер, гуляющий в палатах и линолеум, постеленный благотворителями и снятый сотрудниками себе в личное пользование…
…Это было 15 лет назад. Мы тогда выявили 135 отказных детей в больницах города Челябинска, отсутствие ухода за ними и отсутствие перспектив какого-либо движения этих детей в семьи или в Дома ребёнка. Надо было срочно принимать меры. Мы решили начать с головы. Именно с той, с которой и «гниет рыба», соответственно общеизвестной истине. Но тоже не были услышаны в коридорах и кабинетах городской администрации. И тогда мы решили применить «тяжелую артиллерию», вернее, «летучую конницу»: привлечь журналистов. Мы собрали пресс-конференцию, на которую явились представители ведущих СМИ города. А именно:
- Радио «Восточный экспресс» — Вешкина Светлана
- Радио «Южный Урал» — Тимонина Алиса
- СТС «Челябинское Времечко» — Городецкая Анна
- 31-й канал «Панорама» Боричева Надежда
- «Челябинский рабочий» Аккерман Ольга
- «Комсомольская правда» Короткая Татьяна
- МК- Урал – Ирина Тундалова
- Уралпрессинформ – Евгения Александрова
Также пришла и Главный педиатр города Н. Рискина.
В течение всей встречи с журналистами, которую вели наш директор Николай Щур и Яна Захарова, мы демонстрировали на экране фотографии, которые смогли сделать в больницах, куда проходили, развозя благотворительную помощь… Тогда Николай в качестве водителя и грузчика услышал кое-что интересное. Например, в одной из больниц его отчитала сестра-хозяйка, отказавшаяся принимать овощное пюре, потому что «её внук уже это не ест». А помощница Николая была свидетелем того, как санитарка грубо сняла ребёнка с подоконника и на его слова, что он ждет маму, рявкнула: «Нет у тебя мамы!» Голые клеёнки, сбитые пеленки… И — детские глаза, глаза, глаза, погасшие, безнадежные, глядящие прямо в душу участников пресс-конференции….
В заключение мы обратились к журналистам с призывом достучаться до администрации с тем, чтобы нас принял заместитель главы города, их бывший коллега.
На следующий день в главной областной газете вышла маленькая заметочка Ольги Аккерман под названием «Больничные сироты», где впервые появилось официальное термин, которым называют этих детей. Ольга на тот момент была студенткой факультета журналистики ЧелГУ, где преподавал права человека Николай Щур. А журналистка Евгения Александрова разместила информацию на сайте Уралпрессинформа с официальной статистикой, которая расходилась с нашей в полтора раза. А ещё через день мы были приглашены на прием к тому самому бывшему журналисту — заместителю Главы города. Мы приготовились к бою, и были очень удивлены благосклонным приемом и представительным составом присутствующих. Мы договорились об информационной кампании и заключении Соглашения о сотрудничестве в деле помощи больничным сиротам. Горздрав обязал больницы пускать в палаты для брошенных детей наших общественных нянь, которых мы стали нанимать на работу в свою организацию на пожертвования граждан. А Соцзащита обязала нас соблюдать строгую конфиденциальность в отношении информации об этих детях, которая становилась нам известна в ходе работы.
Бюджет и участники совещания не дали ни копейки на нянь, но зато на средства администрации город наполнили билборды с нашим призывом к горожанам города-миллионника: «Их всего 100, а нас миллион – мы можем помочь!»
Эти билборды были замечены представителями Генпрокуратуры, которая как раз вела проверку в области. Отголоски её коснулись и нас. Из областного правительства к нам была направлена сотрудница Облпрокуратуры, отвечающая там «за детство» с целью проверки, кто это осмелился так бесконтрольно помогать детям и так дерзко обращаться к жителям города через голову областных властей? Но к чести этой женщины, она прониклась сочувствием к брошенным детям и нашей работе и потом не раз помогала нам восстанавливать права наших подзащитных сирот.
Мы добились созыва совещания уже в областном правительстве, где на нас попытались топать ногами и даже обвинять в политической ангажированности (тогда шли большие трения между городскими и областными властями). Но мы ответили, что ангажированы только умирающими в больницах детьми и что это вина людей во власти, не только не желающих делать свою работу, и погрязших в коррупции, но и не знающих своих собственных законов. Все было на этом совещании: из глаз изо рта всесильного вице-губернатора летели искры, оскорбленная дама-министр рыдала от унижения, сидели, прижав уши начальники Управлений. И только мы маленькой сплоченной группкой боролись за наших больничных сирот. С этого момента сдвинулось усыновление детей из Домов ребёнка и началось их движение из больничных палат на освободившиеся места.
И на счет нашей организации стали поступать пожертвования от жителей Челябинска и его гостей из других городов. И эти дни мы считаем началом нашей Программы «Больничные сироты».
Так с легкой руки студентки Журфака стала называться наша многолетняя программа помощи одиноким детям в больницах.
